|
|
Страница 1
Страница 2
Страница 3
Страница 4
|
|
|
|
|
Культовые шедевры
художников ТПХВ
Тихая обитель,
Исаак Левитан, 1891
Богатыри,
Виктор Васнецов, 1881
Журавли летят,
Алексей Степанов, 1891
Смотрины,
Николай Неврев, 1888
|
|
Краткая история организации ТПХВ. 1869-70 годы
Краткая история организации Товарищества Передвижных Художественных Выставок рисуется в следующих чертах. В итоге предварительных встреч и переписки создавшаяся в Москве инициативная группа направила 23 ноября 1869 года письмо, обращенное в петербургскую Артель.
В нем содержалось предложение объединиться для организации подвижных выставок (слово "передвижные" пришло позже) и просьба к Артели — "по возможности представить этот проект в одном из Ваших четверговых собраний, на общее усмотрение".
Оканчивалось обращение следующими строками: "Надеемся, что идея устройства подвижной выставки найдет в Вас сочувствие и поддержку и что Вы будете так добры не оставить нас без ответа". К письму приложен был Проект Устава, составленный, по-видимому, не одним Мясоедовым.
Проект Устава содержит и некоторые комментарии, дающие возможность проникнуть сквозь сухие официальные строки в существо нового начинания. Комментарии эти касаются, прежде всего, вопроса о творческой и материальной независимости художника, о его свободе от начальственной опеки.
"Мы считаем совершенно необходимым, — говорится в проекте, — совершенную независимость товарищества от всех других поощряющих искусство обществ, для чего находим необходимым особый утвержденный устав, идея которого сохранится. Хотя бы общество по обстоятельствам и прекратило свои действия (чего боже упаси), оно может быть возобновлено на готовых уже основаниях".
Необходимо подчеркнуть, что стремление будущих передвижников к независимости, к творческой свободе, так же как и у их предшественников, меньше всего носило индивидуалистический характер. Так, Крамской, касаясь этого вопроса, в другой связи восклицает: "... свободы от чего? Только, конечно, от административной опеки ... но художнику, — продолжает он, — зато необходимо научиться высшему повиновению и зависимости от ... инстинктов и нужд своего народа и согласию внутреннего чувства и личного движения с общим движением ...".
Эти слова очень глубоко и ярко раскрывают подлинный смысл борьбы организаторов Товарищества за создание своего самостоятельного творческого центра. Четким по своей направленности является и определение цели Товарищества, данное в первом пункте проекта Устава: "Основание Товарищества подвижной выставки имеет целью: доставление обитателям провинции возможности следить за успехами русского искусства".
Таким образом, с самого начала вопрос об огромном расширении круга зрителей, сферы воздействия вставал с полной ясностью для инициаторов Товарищества. Крамской же в другой связи, имея возможность высказаться более открыто, говорил, что искусство передвижников должно привлечь симпатию "в той огромной массе общества, которая еще находится в состоянии усыпления".
Письмо и проект были действительно зачитаны на одном из "четвергов" Артели. Аудитория встретила их с большим подъемом. Тут же многие из присутствующих своими подписями подкрепили предложение москвичей.
Замечательный документ этот хранится ныне в отделе рукописей Государственной Третьяковской галереи.
Все подписи под текстом — их двадцать три — отчетливо различимы. Почти все это имена художников обеих столиц. Приведем их полностью: Г.Мясоедов, В.Перов, Л.Каменев, А.Саврасов, В.Шервуд, И.Прянишников, Ф.Васильев, А.Волков, М.П.Клодт, Н.Дмитриев-Оренбургский, Н.Ге, И.Крамской, К.Лемох, К.Трутовский, Н.Сверчков, А.Григорьев, Ф.Журавлев, Н.Петров, В.Якоби, А.Корзухин, И.Репин, И.Шишкин, А.Попов.
Среди подписавшихся есть и члены Артели. Но Артель как организация хотя и приветствовала новое начинание, но, поглощенная своими делами, недооценила его значение.
Мясоедова не сразу удовлетворила и позиция Крамского. Пренебрегая общепринятыми формами внешней любезности, с нигилистической прямотой и резкостью он торопит Крамского, сетует на его медлительность и колебания, для которых не видит оснований. По-видимому, он в это время еще не знает о горьком опыте Артели — о надзоре полиции, учрежденном над ее членами в течение нескольких лет. "Отчего Вы, протестовавшие так резко ... своим примером не приободрите робких", — восклицает он.
Упреки эти не были справедливы: как только Крамской решил примкнуть к новому начинанию, не было никакой необходимости побуждать его к энергичным действиям. Порвав со своим детищем, Артелью, за два года до начала деятельности Товарищества, он отдается сейчас новому делу со свойственной ему страстностью.
Если бесспорно, что Мясоедов был инициатором создания Товарищества, то очень скоро признанным идейным руководителем передвижников становится именно Крамской — в силу своих выдающихся данных, как мыслитель, стоящий на уровне передового мировоззрения, как публицист и критик, как человек исключительной моральной чистоты и цельности.
Если Крамской и проявлял некоторую медлительность, то для этого были веские основания. Даже из некоторых строк письма Мясоедова прямо явствует, что многие из художников опасались конфликтов с Академией и в связи с этим сомневались в осуществимости нового начинания. Сам Крамской, который достаточно трезво разбирался в окружающей обстановке, прекрасно понимал, что эти опасения далеко не лишены оснований. В течение некоторого времени ему казалось целесообразным начать оформление нового дела в Москве.
Мясоедов отрицал наличие прямой опасности: "... почему выставить картину на другой выставке — значит вести войну с Академией? — спрашивает он. — Кто мешает, наконец, слабодушным поставить что-нибудь и в Академию для очищения совести?".
"Нам только представляется странной идея бежать от страху в Москву, — продолжает он, — ведь это все равно, что прятать голову в песок, подобно страусу ... Если Академия имеет способность глотать живьем живописцев, уж наверно, никого не пощадит ... да и дело то представляется от нашей загнанности и робости гораздо более страшным, чем оно есть.
Главный и важный шаг — это утверждение устава".
В конечном итоге Мясоедов дает Крамскому следующий оригинально сформулированный тактический совет: «В писании сказано: «Будьте мудры как змии и кротки как голуби» — вот программа действий, на мой взгляд. Исполнить ее нужно так. Прежде всего, изготовить устав, то есть довести его до совершенства и утвердить законным путем, сделать это как можно без шуму и проворней, затем — готово болото, черти сами полезут. Двадцать человек дружных и решительных достаточно, чтобы вести дело с успехом, а первый успех увлечет за собой все».
Совет этот был претворен в жизнь, и Устав, значительно переработанный, был направлен на утверждение действительно без шума и минуя каналы Академии. Впоследствии, когда отношения между передвижниками и верхушкой Академии обострились (в связи с инцидентом 1874 года, о котором будет речь в одной из следующих глав), руководство Академии недоумевало и негодовало, каким образом это могло произойти.
Искать в окончательном тексте Устава широкое изложение задач Товарищества и идей, воодушевлявших его членов, — напрасно. Еще подготовляя первое письмо — обращение в Артель, будущие передвижники стремились составить его в корректных тонах, смягчить все острые углы, чтобы представить свое начинание для утверждающих организаций в совершенно аполитичном виде, как объединение собственно производственного характера. И только прорвавшемуся у Мясоедова темпераменту бойца мы обязаны теми несколькими фразами, которые немного приподнимают благонамеренные покровы с текста первого проекта Устава.
В целом же инициаторы стремились завуалировать свои подлинные намерения.
Интересно в этой связи, что в цитированном уже письме Мясоедова к Крамскому — письме, непосредственно связанном с процессом выработки Устава, — содержится следующая приписка: "Я уверен, что письмо, писанное за общей подписью, будет всеми понято как следует, особенно если обратят внимание на его официальный характер".
Вспоминая первые шаги четырнадцати "бунтарей", Крамской писал, что они мечтали о таком Уставе, "который был бы растяжим и не мешал бы нам действовать по правилам неписаным". Эти слова относятся к Уставу Артели. Но их можно применить и к Уставу Товарищества. Очень легко найти и черты прямого сходства между изложением задач Артели и Товарищества в их Уставах.
продолжение...
|
