Александра Боткина. Федор Васильев и Павел Третьяков
12 сентября Павел Михайлович писал Крамскому: «Вот что мне пишет от 24 августа о Васильеве один мой знакомый: «Я разыскал и посетил на днях Васильева,- он живет на даче по дороге к Массандре, в том же доме, где жил доктор Боткин. На мои глаза - Васильев очень плох: страшно исхудал и бледен, совершенно лишился голоса и едва дышит, а в груди у него хрипит.
Я застал его одетым, но обложенным подушками, и он мне объяснил, что два месяца не встает и не выходит на воздух. Жаловался на здешних докторов, на Крым вообще, на неимение средств, на долги, которые его мучают, и т.п. тяжелые вещи. Думаю, что пребывание за границей поправило бы его, но вряд ли это исполнимо при его настоящей обстановке и совершенном упадке сил».
15 сентября Крамской пишет Павлу Михайловичу: «По мнению Клеопина, произведений у Васильева на несколько тысяч. Высланных денег не хватит (1000) на покрытие долгов, но, уплатив 600 рублей деньгами, остальные уплатить вещами - коврами, вазами и прочим, которые торговцы так нахально навязывали здоровому Васильеву».
29 сентября 1873 года Крамской известил Стасова, что 24 сентября утром умер от чахотки в Ялте 23 лет от роду пейзажист Федор Александрович Васильев, и просил его сообщить публике об этом печальном обстоятельстве.
Клеопин принял меры, и наследие Васильева, оставшееся в Ялте, было спасено от расхищения. Павла Михайловича в это время не было в России - он ездил в Вену на Всемирную выставку. Когда он вернулся, вещи Васильева были уже в Петербурге и предполагалось устроить посмертную выставку.
Крамской писал Павлу Михайловичу, что он, Шишкин и Григорович разбирают вещи, что самое капитальное это альбомы - 10 штук. «Альбомы, - пишет он, - до такой степени хороши, что я не знаю ничего лучше в этом роде. Кроме этого, около сотни этюдов, 4 картины - две неоконченные».
21 ноября Павел Михайлович отвечает: «Я у Вас буду не далее, как через неделю или дней 10, а может быть и ближе, как только возможно будет уехать. До того, если возможно, удержать все вещи Васильева, очень бы обязали».
Для посмертной выставки Павел Михайлович выслал одну картину из Москвы, другая пришла с выставки из Вены. Крамской сделал список вещей, отобранных Павлом Михайловичем. 30 декабря он пишет ему, что «Волжскую лагуну» и «Улья» хочет купить Жемчужников, но они оставлены за Павлом Михайловичем. Относительно картины «Внутренность леса» произошли какие-то трения.
«Его нет больше, - пишет Крамской,- потеря очень велика; и хотя ему уже ничего никогда от нас будет не нужно, но та живая связь, которая была дорога для меня лично, странно вплетается во все мои теперешние мысли и действия, что им сделано, изумляет меня своей громадностью, особенно, когда это все вместе собрано».
8 января 1874 года Павел Михайлович писал Крамскому: «Я решил, что для известной уже Вам моей цели, мне непременно нужно иметь Васильева пейзаж с барками, так как этот экземпляр дает понятие, какой бы он также был замечательный маринист;
и вот я вчера послал Вам телеграмму; я уверен, что Вы сочувствуете моей такой усиленной любви к произведениям Васильева, хотя, может быть, и находите неудобным отдавать много вещей его в одни руки, но получа телеграмму и из этого заключа, что, стало быть, мне очень нужно приобрести этот экземпляр, надеюсь, Вы были так добры поспешить удержать его, если была на то какая-нибудь возможность, и я заранее глубоко благодарен Вам.
Извините ради бога за беспокойство».
В этот самый день - 8 января - Иван Николаевич пишет, что картину из Москвы («В Крымских горах») получил и картину из Вены задержал: «Телеграмму получил вчера в 11-м часу ночи и сегодня в 10-м часу был там, хотя и слышал от Боголюбова, что она приобретена уже Академией, но хотел удостовериться...
К сожалению, «Барки» принадлежать Вам не могут; то же самое и относительно «Внутренность леса», купленной Монигетти».
Трения, о которых упоминал Крамской, были по поводу картины «Внутренность леса». Когда Павел Михайлович попросил оставить ее для него, Григорович, М.В.Бортков, служащий Общества поощрения художеств, и Монигетти отказали, говоря, что ее в списке Крамского нет. Так эта картина к Павлу Михайловичу не попала никогда.
О дальнейшей ее судьбе мы узнали из письма А.П.Боголюбова от 15 апреля 1875 года. Он писал Павлу Михайловичу: «Вы просите уступить картину Васильева, которую я купил у Монигетти, отвечаю весьма уклончиво, хотя в глубине души сознаю вполне Ваше разумное желание иметь лес Васильева...
Чтобы иметь лес, я сам очень хлопотал, и хотя моя коллекция ничтожна перед Вашей, но все-таки я ее уже завещал городу Саратову, где хочу устроить музей, отдавая всю утварь, что у меня в доме, чтобы обессмертить забытое, но славное имя моего деда, Алекс. Ник. Радищева, первого освободителя русского народа, за что он и был сослан в Сибирь. И вот причина, по которой я не могу, хотя бы и желал, уступить Вам моего Васильева».
12 ноября 1875 года Павел Михайлович писал И.Н.Крамскому: «Взял два этюдика забракованных Васильева в счет долга. И еще хотел бы купить этюдик Васильева за 100 рублей».
Павел Михайлович доставал работы Васильева, где мог. В 1878 году 9 марта он напоминает Крамскому о пейзажике, принадлежащем г-же Гун: «...если уступит за 200 рублей, пожалуйста удержите». 10 апреля 1884 года Павел Михайлович писал Крамскому в Ментону, что на аукционе Варгунинского имущества купил Васильева «Осень».
Картина «В Крымских горах», приобретенная Сергеем Михайловичем, была присоединена к собранию Павла Михайловича вместе с другими, принадлежащими Сергею Михайловичу картинами русских художников еще при жизни его, когда он окончательно перешел на собирание иностранных картин.
Из 22 масляных картин Васильева и 17 рисунков мы едва знаем о приобретении десятка с небольшим. Но Васильев, живший на свете так мало и успевший сделать так невообразимо много, был представлен в собрании Павла Михайловича любовно и полно.
в начало...
|
