Надежда Шер. Василий Григорьевич Перов
«Тройку» купил Павел Михайлович Третьяков. Прошло несколько лет после того, как была написана картина. Однажды утром на квартиру Перова пришла какая-то старушка. Он не узнал ее, она напомнила ему о себе и долго не могла успокоиться - все плакала. Потом сказала, что сын ее умер, что она, похоронив его, все распродала, проработала зиму, собрала немного денег и вот теперь пришла, чтобы купить картину, «где был списан ее сынок». Перов объяснил ей, что картина ему уже не принадлежит, но посмотреть ее можно. Он повел ее в галерею Третьякова. «Придя в ту комнату, где висела картина, которую старушка так убедительно просила продать, я предоставил ей самой найти эту картину,- писал Перов в рассказе «Тетушка Марья».- Признаюсь, я подумал, что она долго будет искать, а быть может, и совсем не найдет дорогие ей черты; тем более это можно было предположить, что картин в этой комнате было очень много. Но я ошибся. Она обвела комнату своим кротким взглядом и стремительно пошла к той картине, где действительно был изображен ее милый Вася. Приблизившись к картине, она остановилась, посмотрела на нее и, всплеснув руками, как-то неестественно вскрикнула: «Батюшка ты мой! Родной ты мой, вот и зубик-то твой выбитый!» - и с этими словами, как трава, подрезанная взмахом косца, повалилась на пол».
Много времени провела мать у картины, никто ее не тревожил, и только дежурный, стоявший у двери, полными слез глазами смотрел на нее.
Мало слов, а горя реченька,
Горя реченька бездонная!..
Это бездонное человеческое горе всегда и везде умел видеть и видел Перов своим большим и щедрым сердцем.
10
Когда смотришь одну за другой картины Перова этих лет, то понимаешь, как верно говорили о нем, что «невозможно быть более русским», невозможно лучше передать дыхание современной жизни, чем это делал Перов. И так же как у поэта Некрасова, муза художника Перова всегда была
Печальной спутницей печальных бедняков,
Рожденных для труда, страданья и оков...
Вот небольшая картина «Гитарист-бобыль». Написана она превосходно, с суровой простотой, без всяких лишних подробностей. У деревянного стола, покрытого вместо скатерти какой-то блекло-розовой тряпицей, сидит человек. На столе недопитый стакан вина, бутылка, картуз. В руках человека гитара; он тихо перебирает струны. Кто он, этот некрасивый, сгорбленный человек с такими печально-унылыми глазами?
А вот и еще картина - «Учитель рисования». Это тоже однофигурная картина, и у стола снова сидит старый человек - учитель рисования...
...Комната в богатом доме. На столе и на мольберте таблицы с рисунками глаз и носов, рядом чистые листы бумаги, карандаши. Сейчас придет ученик, а учитель глубоко задумался. Быть может, вспомнилась ему молодость, учение в Рисовальной школе, первые восторги творчества, первые картины - дни, полные веры, радости, мечтаний о выставках, о славе. Но скоро пришла нужда; в жестокой борьбе за кусок хлеба брался он за всякую работу: рисовал картинки для продажи на рынке, писал портреты с фотографий. Постепенно все дальше уходили мечты, все меньше и меньше времени оставалось для самостоятельной творческой работы. И вот теперь все осталось позади - он всего только старый учитель рисования...
Перов начал картину давно, еще когда был за границей, и писал ее «по воспоминаниям», как сам говорил. Вернулся к ней снова только спустя несколько лет по приезде. Возможно, что картина вызвана воспоминаниями о талантливом художнике Петре Михайловиче Шмелькове, которого знал Перов по Училищу живописи и ваяния и жизнь которого сложилась очень неудачно. Зрители подолгу стояли и сейчас стоят перед картиной и задумываются не только о трагической судьбе художника Шмелькова, но и о жизни многих русских художников того времени.
После приезда из-за границы все увереннее шел Перов от картины к картине, все шире и глубже показывал тяжкую жизнь русского народа, «объяснял ее, произносил свой приговор над ее явлениями». И он был не одинок, рядом с ним работали Прянишников, Пукирев, Неврев, Соломаткин и другие художники, главным образом воспитанники московского Училища живописи и ваяния. В окружающей жизни черпали эти художники вдохновение, жизнь диктовала им темы картин, и бытовой жанр - рассказ о действительной жизни - становился ведущим жанром.
В его картинах 60-х годов все - и композиция, и цвет, и всегда суровый пейзаж - было направлено на выражение основных его мыслей, и - как очень хорошо сказал Стасов - все в них «строго, важно и больно кусается».
Но как часто Перову мешали работать; как часто он возмущенно отмахивался от вздорных разговоров, от газетных статеек, в которых его обвиняли в том, что он не любит своего отечества, если показывает его в таком «отвратительном» свете, что у него, «что ни картина, то тенденция и протест», что «не лучше ли художнику трудиться во имя чистого искусства».
«Чистое искусство»! Как ненавидел он эти слова! Как негодовал, когда предлагали ему писать картины «поцветистее», упрекали в том, что картины его серые, пасмурные. Что мог ответить на это такой художник, как Перов?
продолжение...
|
