Надежда Шер. Василий Григорьевич Перов
Наряду с первыми портретами Перов пишет и бытовые картины, но теперь это незатейливые рассказы в картинах о простых людях, любящих природу так же, как любил ее и сам Перов. Каждую весну его тянуло за город, и он, или один, или с Прянишниковым, тоже страстным охотником, целые дни бродил с ружьем по лесам и болотам. И может быть, как-то осенним утром подглядел на опушке леса старика - любителя птиц и написал поэтическую картину «Птицелов».
...Старик лежит на траве на опушке леса и тихонько насвистывает на дудочке - приманивает птиц; рядом мальчик держит клетку. Лица у обоих серьезные, напряженные - вот-вот попадется в силок первая птица.
Картины «Птицелов» и «Странник» были на академической выставке 1870 года; за них Перову присуждено было звание профессора. «Много ли наших картин можно сравнить с его нынешним «Птицеловом»? Ведь это точь-в-точь будто отрывок из лучшего и талантливейшего, что есть в охотничьих очерках Тургенева», - писал В. В. Стасов. Но кое-кто начинал говорить и о том, что Перов изменил себе, что нет уже в его картинах сурового обличения русской действительности. Была ли это измена? Нет, конечно. Первые портреты и первые жанровые картины конца шестидесятых и начала семидесятых годов только открывали новую страницу в творчестве Перова, а задуманные и начатые тогда же картины о восстании Пугачева доказывали, что не отступал он от своих убеждений, всегда любил русский народ, верил в него и по-новому, по-своему, как никто до него, стремился решать задачи исторической живописи.
11
Приближалось время открытия первой выставки нового товарищества художников. Недели за две до ее открытия Перов был уже в Петербурге. Он всегда чувствовал себя не очень уютно в этом великолепном городе с его скупым, холодным солнцем и хмурым небом, но в этот приезд на душе у него было празднично. Первая выставка, организованная самими художниками, была огромным событием в общественной жизни страны, и Перов отлично это понимал.
Тотчас же по приезде он вместе с Иваном Ивановичем Шишкиным, у которого остановился, отправился к Крамскому, чтобы поговорить о делах, связанных с выставкой, - все трое были членами правления товарищества. Крамской в это время заканчивал к выставке свою «Майскую ночь» и, как писал потом одному из друзей, «трусил» показывать ее Перову, к мнению которого всегда очень прислушивался. Но «папа московский» - так шутя называл он Перова - картину расхвалил и, казалось, всем остался доволен. Пожалуй, на этот раз и сам «папа московский» «трусил» не меньше Крамского, «трусил» и за себя, и за первую выставку, которая владела всеми его мыслями.
Наконец, 29 ноября 1871 года, выставка нового товарищества, которое стало называться Товариществом передвижных художественных выставок, была открыта. Картин и рисунков на выставке было всего сорок шесть, а участвовало в ней семь московских и восемь петербургских художников. Перов поставил на выставку портрет А.Н.Островского, заказанный ему Третьяковым, еще два портрета и две бытовые картины: «Привал охотников» и «Рыболов». На выставке были еще картины Прянишникова, Мясоедова, чудесная картина Саврасова «Грачи прилетели» и др. «Москва поднялась теперь по живописи так высоко, как еще никогда, и заключает такую группу примечательных художников, с которою только что в пору приходит бороться нашей петербургской. Новизна задач, сила, глубокая народность, поразительная жизненность, полное отсутствие прежней художественной лжи, талантливость, бьющая ключом,- всё там есть»,- писал тогда в статье, посвященной выставке, В.В.Стасов.
Картины Перова имели огромный успех. Особенно часто останавливались зрители у картины «Охотники на привале».
...На опушке леса расположились на отдых охотники. Их трое. Один из них, по-видимому старый барин-помещик, рассказывает о своих фантастических приключениях на охоте; охотник помоложе жадно слушает его рассказ, забыл даже закурить приготовленную папиросу; в центре ямщик-крестьянин недоверчиво почесывает за ухом - он-то хорошо знает, что такое эти охотничьи рассказы! Рядом на земле - ружье, охотничья сетка, битая дичь.
На второй картине мы видим рыболова; он закинул удочки, замер в ожидании, и кажется, вопрос, клюнет или не клюнет рыба, для него сейчас один из самых важных вопросов жизни.
После картин «Охотники на привале» и> «Рыболов» Перов написал еще несколько картин: «Ботаник», «Голубятник», «У могилы сына» - печальную поэтическую картину, навеянную романом Тургенева «Отцы и дети». Этими картинами он как бы продолжил рассказ, начатый картиной «Птицелов», - рассказ о жизни простых, обыкновенных людей, об их радостях и огорчениях, об их любви к родной русской природе с ее тихими опушками лесов, перелесками, серенькими облаками...
Среди портретов Перова, бывших на выставке, особенно выделялся портрет писателя Александра Николаевича Островского. Перов любил пьесы Островского, часто смотрел их в Малом театре, бывал и у самого Островского, которого хорошо знал. И он написал его таким, каким привык видеть дома, - в стареньком беличьем тулупчике. Он сидит на стуле, чуть наклонившись вперед, и смотрит на зрителей умными и добрыми глазами.
Через несколько месяцев на выставке, которая переехала в Москву, зрители увидели новый портрет - портрет купца Камынина. Казалось, написав портрет Островского, Перов задался целью показать и одного из героев его «темного царства». Сидит Камынин в кресле, тупой и важный, руки сложены на животе, на груди медаль на красной ленте. В этом портрете купца Перов до конца обнажил скупую, хитрую и черствую душу тех купцов-самодуров, которых так часто выводил в своих пьесах Островский. Какой-то фельетонист, увидев портрет, пришел от него в восторг и написал статью, в которой так прямо и говорил: «Вот он, Тит Титыч». Камынин обиделся, оскорбились и все его родственники и с тех пор не разрешали ставить портрет ни на одну выставку.
продолжение...
|
