На первую страницу   


    Рождение ТПХВ
Первая выставка
Развитие ТПХВ
Идейный облик
Творчество
ТПХВ и общество



Устав ТПХВ
Вступить в ТПХВ
Выставки ТПХВ
Бытовая живопись
Украинское ТПХВ
Бытописатели
Пейзаж в ТПХВ
ТПХВ в 1900-е
Статьи о ТПХВ



Члены ТПХВ:

Архипов А.Е.
Бялыницкий В.
Васильев Ф.А.
Васнецов В.М.
Васнецов А.М.
Ге Николай Н.
Дубовской Н.
Иванов С.В.
Жуковский С.
Каменев Л.Л.
Касаткин Н.А.
Киселев А.А.
Корзухин А.И.
Крамской И.Н.
Куинджи А.И.
Левитан И.И.
Маковский В.Е.
Маковский К.Е.
Максимов В.М.
Малютин С.В.
Мясоедов Г.Г.
Неврев Н.В.
Нестеров М.В.
Остроухов И.
Перов В.Г.
Петровичев П.
Поленов В.Д.
Похитонов И.П.
Прянишников И.
Репин И.Е.
Рябушкин А.
Савицкий К.А.
Саврасов А.К.
Серов В.А.
Степанов А.С.
Суриков В.И.
Туржанский Л.
Шишкин И.И.
Якоби В.И.
Ярошенко Н.

Хочешь увидеть свое имя в этом списке? Легко!


       
  
   

Страница 1
Страница 2
Страница 3
Страница 4
Страница 5
Страница 6
Страница 7
Страница 8
Страница 9
Страница 10
Страница 11
Страница 12
Страница 13
Страница 14
Страница 15
Страница 16
Страница 17
Страница 18
Страница 19
Страница 20

   
 
  
   

Картины Ивана
Крамского



Портрет Куинджи,
1872


Портрет писателя
Льва Николаевича
Толстого,
1873

   
Иван Крамской. Глава из книги Надежды Шер о художниках-передвижниках

3

Не прошло и года после поступления в академию, как Крамской догнал и перегнал товарищей: через четыре месяца он был уже в классе гипсовых фигур, а еще через четыре -в натурном классе, занятия в котором особенно его привлекали. Натурщиками в классе были обычно сторожа академии и их приятели. «Поставишь, например, Тараса, - говорили ученики,- и выкраиваешь из него какого-нибудь быстроногого Ахиллеса - древнегреческого героя, или Геракла, а профессор подойдет и скажет безразличным голосом: «Плоско, коленка дурно нарисована, чулок вместо следка...» - и пошлет в Эрмитаж посмотреть и поучиться у великих мастеров».
В конце каждого месяца преподаватели обычно просматривали работы академистов, которым запрещалось присутствовать на этом просмотре. «Как это было бы для нас полезно и интересно!.. - писал Крамской позднее в одной из своих статей. - Один профессор говорит, другой профессор говорит, третий говорит!... и о чем? О рисунке, о живописи, о композиции. Как все это нас может двинуть вперед!» Но просить о разрешении присутствовать на просмотре, хотя бы «только в качестве самых почтительных слушателей», ученики не решались. «Иногда, впрочем,- говорил Крамской, - натурщики разъясняли нам кое-что, так как они были единственными счастливыми слушателями этих лекций. Бывало, пристаем: «Ну, Тарас, голубчик, скажи, пожалуйста, что они там такое говорят? Как это происходит?»
«Да как? Сначала все так тихо по-иностранному разговаривают между собою, а потом заспорят и почнут уже по-русски». Конечно, при таком порядке пустить слушателями хотя бы и учеников академии - неудобно.
Итак, результаты экзаменов, наполняя сердца наши тревогой, а головы недоумением, не могли быть орудием образовательным. Оставалось, кому нравилось, ловить отрывки профессорских советов, вроде вышеприведенных».
Среди этих советов был один, который особенно привлекал Крамского: учиться в Эрмитаже у великих мастеров прошлого. Он часами ходил по Эрмитажу, вглядывался в картины, до боли ощущая радость общения с великими художниками и гордость за людей, всё это создавших. И хотя картины рассказывали о людях и событиях давнопрошедших лет, они несказанно волновали его.
Каждый раз, возвращаясь домой усталым, взбудораженным, счастливым, он чувствовал, как обогащается его разум. Правда, многого он еще не понимал, многое не умел видеть и все еще думал о том, как мало он знает. «Никому и никогда я так не завидовал, как человеку действительно образованному», - всегда говорил он. В Острогожске он перечитал множество книг и потом все годы продолжал читать и пополнять свое образование. По-прежнему любимым его журналом был «Современник». Он часто перечитывал старые номера журнала, вчитывался в статьи Белинского, прочитывал все новые произведения, которые там печатались: «Записки охотника» Тургенева, «Кто виноват?», «Сорока-воровка» Герцена, «Севастопольские рассказы» Толстого, стихи Некрасова.
К этому времени Крамской уже имел постоянный заработок. Фотографы настойчиво приглашали его в свои ателье, называли «богом ретуши» и говорили, что никто в Петербурге так хорошо не «разделывает» фотографические портреты, как он. Жил теперь Крамской в небольшом уютном флигеле в саду на Восьмой линии Васильевского острова. По-прежнему ходил в академические классы, делал композиции на мифологические и библейские темы, рисовал натурщиков, гипсы, но к академии стал как-то охладевать. Академическая «премудрость», как говорил он, не нравилась ему с первых же шагов, ион «никогда не мог к ней приспособиться и с нею примириться».
И вот, «в то время, - вспоминал позднее Крамской, - когда мое молодое стремление к искусству было так странно смущено, и я все больше и больше запутывался в вопросах первостепенной для меня важности, - приехала картина Иванова «Явление Христа народу».
Александр Андреевич Иванов писал свою картину в Италии и работал над ней больше двадцати лет. И пусть рассказывала картина о Христе - легендарном основателе христианского вероучения, но, как писал Репин, по своей идее она была близка русскому человеку, заставляла думать о путях и судьбах народа, униженного, оскорбленного, бесправного, но жаждущего слова свободы. Картина вместе со множеством подготовительных к ней этюдов была выставлена в Академии художеств. Для художников, для большинства академистов она была настоящим откровением, а чиновники академии, весь высший свет Петербурга приняли картину холодно. Очень скоро, опасаясь, очевидно, вредного ее влияния на молодые умы академии, картину отправили в Москву.
В Москве Иванов заразился холерой и умер, пробыв на родине немногим больше месяца. Во время похорон, когда у могилы тихо стояла толпа, кто-то сказал: «Что дала Иванову Россия за его картину? - и сам себе ответил: - Могилу». Картина Иванова потрясла Крамского, и тогда же он написал первую свою статью «Взгляд на историческую живопись», в которой говорил, что картина Иванова «будет школой, в которой окрепнут иные деятели, и она же укажет многим из молодого поколения их назначение». После картины Иванова особенно ясно стало Крамскому, что художник может служить только тому, в чем он безоговорочно убежден, и что писать картину можно только тогда, когда «в голове сидит какая-нибудь идея, которая волнует и не дает покоя».

продолжение...



   Извините художников за рекламу:
  » 


www.tphv.ru, 1869-2016. Товарищество художников - передвижников. Для контактов - info (a) tphv(dot)ru